дин:
когда, например, птицы на перелете разбивались о маяк - а это, к несчастью,
случается каждой осенью - он тревожился не о птицах, а о том, как раздобыть
мыльный порошок для мыться маячного фонаря. Петр Петрович, конечно, похвалил
котлеты и тогда По-лудин принялся снова рассказывать историю о том, как он
раздобыл у чабанов кусок баранины. Из его рассказа получалось, что он уломал
самых неуступчивых на свете людей, проявив при этом чудеса красноречия и
хитрости.
Закончив историю о покупке баранины, Полудин тут же переключился на
другую - стал рассказывать о том, как необыкновенно смело - весь в отца! -
ведет себя его шестилетний сын Павлуша, совершенно не боясь мотоциклетной
тряски, больших скоростей и крутых виражей. Все другие дети, утверждал
Полудин, трусишки, а Павлуша - мальчик исключительный, потому что скорость
для него - удовольствие. Вчера, например, на обратном пути из райцентра,
влюбленно рассказывал Полудин, когда его "Хонда" вынесла их на прямой
участок дороги, Павлуша потребовал прибавить газу и Полудин прибавил, да
так, что зашкалило спидометр. Тут и взрослый вструхнул бы, а Павлуша только
завизжал от восторга.
Лукашевский спросил, где этот участок дороги. Спросил машинально, без
всякой тайной мысли, чтоб поддержать разговор, но оказалось - он поздно
спохватился, - что тайная мысль все-таки была: прямой участок дороги
находился возле курганов и, значит, спидометр на "Хонде" зашкалило перед
тем, как Полудин увидел на курганах каменных баб.
Полудин вскинул голову и замолчал: дальше надо было рассказывать о
каменных бабах, возвращаться к разговору, ради которого он, собственно, и
пришел в аппаратную. Повздыхав, он пристально посмотрел в глаза Лукашевскому
и, страдая, спросил, верит ли он в то, что каменные бабы на курганах были.
Полудин поставил вопрос прямо и, очевидно, ждал такого же прямого ответа.
Лукашевский, чертыхнувшись, ответил, |