- Вы лжете, господа, - закричала она, вскочила и ударила кулаком по
столу: - вы клевещете! Вы низкие люди! она не любовница его! он хочет купить
ее! Я видела, как она отворачивалась от него, горела негодованьем и
ненавистью. Это гнусно!
- Да, - сказал статский, лениво потягиваясь: - ты прихвастнул,
Сторешников; у вас дело еще не кончено, а ты уж наговорил, что живешь с нею,
даже разошелся с Аделью для лучшего заверения нас. Да, ты описывал нам очень
хорошо, но описывал то, чего еще не видал; впрочем, это ничего; не за неделю
до нынешнего дня, так через неделю после нынешнего дня, - это все равно. И
ты не разочаруешься в описаниях, которые делал по воображению; найдешь даже
лучше, чем думаешь. Я рассматривал: останешься доволен.
Сторешников был вне себя от ярости:
- Нет, m-llе Жюли, вы обманулись, смею вас уверить, в вашем заключении;
простите, что осмеливаюсь противоречить вам, но она - моя любовница. Это
была обыкновенная любовная ссора от ревности; она видела, что я первый акт
сидел в ложе m-lle Матильды, - только и всего!
- Врешь, мой милый, врешь, - сказал Жан и зевнул.
- А не вру, не вру.
- Докажи. Я человек положительный и без доказательств не верю.
- Какие же доказательства я могу тебе представить?
- Ну, вот и пятишься, и уличаешь себя, что врешь. Какие доказательства?
Будто трудно найти? Да вот тебе: завтра мы собираемся ужинать опять здесь.
M-lle Жюли будет так добра, что привезет Сержа, я привезу свою миленькую
Берту, ты привезешь ее. Если привезешь - я проиграл, ужин на мой счет; не
привезешь - изгоняешься со стыдом из нашего круга! - Жан дернул сонетку;
вошел слуга. - Simon, будьте так добры: завтра ужин на шесть персон, точно
такой, как был, когда я венчался у вас с Бертою, - помните, пред рождеством?
- и в той же комнате.
- Как не помнить такого ужина, мсье! Будет исполнено.
Слуга вышел.
- Гнусные люди! гадкие люди! |