о, ибо он
откроет законы роста, реки станут ему послушными, закованными рабами, а
океаны понесут на себе его корабли вокруг всей нашей необъятной планеты,
парящей чудесной звездой в мировом пространстве. И даже воздух покорит он
себе, ибо научится однажды подражать полету птиц и, освобожденный от
тяжести, сам воспарит, подобно им и подобно парящим в пространстве
звездам, к цели, которую человеческая мысль не в состоянии покуда ни
постичь, ни предугадать.
Ах! Как великолепно и прекрасно жить на земле! Сколько непостижимого
величия в человеческой жизни!
Их ликованию не было конца. Они походили на детей, которые размечтались
об игрушках, о целой горе игрушек, с которой и сами не знают, что стали бы
делать. Я смотрел на них своим мудрым взглядом карлика, и ни один мускул
не дрогнул на моем древнем, изборожденном морщинами лице. Карлики не
походят на детей. И они никогда не играют. Я то и дело поднимался на
цыпочки, наполняя их бокалы, которые они выпивали за
разглагольствованиями.
Что знают они о величии жизни? Откуда им знать, есть ли в ней величие?
Это всего лишь фраза, которую люди любят повторять. С тем же успехом можно
утверждать, что жизнь ничтожна. Что она никчемна, мизерна - козявка,
которую можно раздавить ногтем. А она и тут не воспротивится. Собственная
гибель волнует ее не больше, чем все остальное. Она ко всему равнодушна. А
почему бы и нет? Почему, спрашивается, она должна оберегать себя,
стремиться к самосохранению? Да и вообще к чему бы то ни было? Почему, в
самом деле, ее должно что-то волновать?
Заглянуть в чрево природы! Что в этом хорошего? Да сумей они это
сделать, они сами бы испугались, пришли бы в ужас. Они воображают, что оно
специально для них существует, они ведь воображают, что все существует
специально для них, им на благо и на радость, чтобы сделать их лично жизнь
поистине прекрасной и величественной. Что з |