ли. Будто все не свыкнется с тем, что его взяли да
отпустили, - так сказала себе толстуха, лежа на припеке, сложив на толстом
животе руки. И она расхохоталась.
Время от времени Варавва набредал на последователей того распятого
равви. Никто бы не мог сказать про Варавву, будто он очень об этом
старается, просто они попадались ему на торжищах, на улицах, и, когда он
их встречал, он с удовольствием останавливался с ними поболтать, и он
расспрашивал их про того распятого и про странное это учение, в котором он
никак не мог разобраться. Любить друг друга?.. На дворцовую площадь он не
ходил, и на соседние богатые улицы тоже, а бродил по закоулкам нижнего
города, где ремесленники сидят и работают по своим лавчонкам да выкликают
товар разносчики. Среди этих простых людей было много верующих, и они куда
больше нравились Варавве, чем те, кого увидишь под колоннадой. Он кое-что
узнал про странные их понятия, но не мог в них разобраться. Может, потому,
что они очень глупо все объясняли.
Например, они свято верили, что их Учитель воскрес из мертвых и скоро
объявится во главе небесного воинства и утвердит на земле свое царство. И
все повторяли одно, видно, их так научили. Но вот в том, что он Сын Божий,
не все они были убеждены. Некоторые считали, что как-то это странно: ведь
они сами его видели, слышали, даже разговаривали с ним. А один даже сшил
ему пару сандалий, и снимал мерку, и вообще. Нет, как-то не верится. А
другие говорили, что все равно он Сын Божий и будет сидеть на облаке рядом
с Отцом. Но сперва еще рухнет этот грешный, негожий мир.
Ну что за чудные люди?
Они замечали, что Варавва ни во что такое не верит, и относились к нему
с опаской. Иные явно держались с ним начеку, и почти все давали понять,
что не очень-то рады Варавве. Варавва к такому отношению привык, но,
странно, сейчас оно его задевало, чего прежде с ним не случалось. Люди
вечно давали ему понять, что он им не |