азы, истинная ценность которых
была известна, теперь я это знал, и ей, фразы, дающие возможность нам
притвориться, что соблюден неведомо кем и когда укомплектованный набор
пунктов благопристойности, и позволяющих ей делать вид, что идет она ко мне
со специальной целью пить чай, смотреть телевизор или слушать музыку, но
только не для того, чтобы побыть со мною наедине... Если бы он продолжал
меня слушать, а я очень надеюсь, что так оно и было бы, то я сказал бы, что
Приход этот был прекрасным и по скрытому содержанию своему, потому что в
самый момент, когда она, не заставив меня прибегнуть ни к одному из моих
хитроумных, основанных на доскональном Знании женской натуры приемов, обычно
пред-шествующих Первому Приходу, кивнула головой, я очень точно
почувствовал, что это не бездумное согласие легкодоступной женщины и, что
мне понравилось гораздо меньше, но все равно понравилось, не внезапно
вспыхнувшее желание женщины, ко-торой вдруг понравился мужчина. Передо мною
стоял человек, который был убежден, что его правильно поймут, и я вдруг
не-известно отчего ощутил чувство, очень похожее на гордость. Мы вышли из
кинотеатра и пошли ко мне.
Я, пожалуй, признался бы еще вот в чем -- для меня в тот вечер так и
осталась неясной причина, побудившая ее с такой готовностью отказаться от
принадлежавшей ей привилегии сво-его положения желанной, непознанной
женщины, бесспорно кра-сивой и знающей об этом, -- немедленно довести до
моего све-дения представление о всей значительности чести, мне оказан-ной,
или, что почти одно и то же, описать колоссальную ценность жертвы, мне
приносимой в виде совершаемого ею сегодня вече-ром, конечно же, впервые
уникального для нее поступка, а затем, дождавшись с моей стороны покорной и
многократно повторенной констатации этого факта, незамедлительно снова
нажать на пресс и давить до тех пор, пока пересохший желоб и выз |