гаю - но говорю это одному тебе, потому что ты должен знать
все, - сказал он, доверительно нагнувшись над столом, - я полагаю,
тамошним девицам очень хотелось, чтобы Гарнец к ним приходил, и от этих
желаний им в голову и ударило. Мать Иоанна целые дни торчала в
монастырской приемной и все говорила, говорила без умолку. Монашки со всей
Людыни, шляхтянки со всей округи, из-под Смоленска, даже из-под Вильно
съезжались сюда и шушукались с нею... Она говорила, член, мол, у него
огромный, черный и холодный, как лед.
Ксендз Сурин скорбно склонился над столом и осенил себя крестным
знамением. Прикрыв глаза руками, он тихо застонал. Ксендз Брым смотрел на
него слегка удивленно.
- Придется тебе, отец, ко многому здесь привыкать, - сказал он наконец.
- Сестрицы наши, или, может, бесы, что в них сидят, такое несут, что любой
старый рейтар устыдился бы. Да еще выкрикивают громко на весь костел, при
сотнях людей... А знаете, где сидят у них бесы? А за что их хватают? А как
распаляют? Сестра Виктория от Мук Христовых...
Ксендз Сурин со стоном перебил его:
- Какой ужас! Да как это возможно, пан ксендз?
- Попробуй сказать это отцу Лактанциушу! Он уверяет, что, когда люди
видят дьявола, они, дескать, крепче верят в господа бога и в католическую
церковь. Вот и показывает народу все, что сумеет, - вроде как фокусник на
ярмарке!
Ксендз Сурин молитвенно сложил руки.
- Господа бога вселять в душу человеческую с помощью дьявола? - тихо
спросил он.
Ксендз Брым встал и принялся ходить крупными шагами между столом и
печкой - только развевались полы широкой сутаны.
- Кто знает, отец Юзеф, - сказал он, - может быть, этот способ не так
уж плох? Дьявол захватывает все тайные уголки нашей души, всюду лезет
мерзостным своим естеством, заполняет душу нашу злом по самые края. А
потом мы дьявола изгоняем. Могучим усилием воли, взывая к святому духу,
взывая к имени наисвятейшего, од |