а все грани своих личных сил и дарований
благодаря внутреннему единству своему с огромными массами энергий,
накопившимися и вырабатывающимися в соборном организме нации. Между
индивидуумом и нациею, стоящей у него за спиною, приблизительно то же
соотношение, что между уровнем воды в сообщающихся сосудах. Причем самая
проникнутость индивидуума стихиями нации и его жертвенная верность им пред
лицом всех ужасов войны, до смерти и даже до презрения к пыткам (Панасюк,
Макухаxix), являются особенностью тех сил, которыми сама нация проникнута.
Если закон соотношения между индивидуумом или группами и национальным
коллективом является общим для всех народов, находящихся в борьбе, и столько
же относится к Франции или России, сколько и к Германии, то формы этого
соотношения у каждого из народов свои, запечатлены безусловным качественным
своеобразием и потому глубоко друг от друга отличны. То, что стоит за спиною
русского солдата, решительно противоположно тому, что стоит за спиною
немецкого солдата, и очень отличается от того, что стоит за спиною солдата
английского или французского.
Меня сейчас интересует не сравнительная характеристика национальных
особенностей духа в армиях, участвующих в настоящей войне, а выяснение
безотносительных духовных особенностей армии русской, совершенно независимо
от того, каким духом проникнуты и союзные нам армии, и армии неприятельские.
VI
Бывает так, что народ, которому грозит смертельная опасность,
непосредственная и близкая, проявляет вдруг чудеса напряжения. Так было с
маленькой героической Сербией. Третье австрийское нашествие с подавляющими
силами заставило сербскую армию, усталую, обессиленную, малочисленную, плохо
одетую, плохо вооруженную, уходить в глубь страны с мрачным отчаянием. Это
было уже не временное отступление, а начало конца, настоящая агония целого
народа, на шее которого быстро затягивалась |