походили ни на когти, ни на копыта. При дыхании существа его хвост и
щупальца ритмично меняли цвет, как будто подчиняясь какому-то циркулярному
процессу, появлялись при этом различные оттенки зеленого -- от нормального,
до совершенно нечеловеческого зеленовато-серого; на хвосте же это
проявлялось в чередовании желтого с грязноватым серо-белым в тех местах, что
разделяли пурпурные кольца. Крови видно не было -- только зловонная
зеленовато-желтая сукровица, которая струйками растекалась по полу.
Присутствие трех человек, по всей видимости, побудило умирающее
существо очнуться, оно начало что-то бормотать, не поворачиваясь и не
поднимая головы. Доктор Эрмитэйдж сохранил записи его речевого творчества,
однако твердо заявляем, что не было произнесено ни одного слова
по-английски. Поначалу произносимые слоги не содержали ничего похожего хоть
на один из известных на Земле языков, однако в конце концов стали появляться
разрозненные фрагменты, явно заимствованные из "Некрономикона", этой
чудовищной ереси, в поисках которого существо явно сюда и прибыло. Эти
фрагменты, как припоминает Эрмитэйдж, звучали следующим образом: "Н'гаи,
н'гха'гхаа, багг-шоггог, й'хах; Йог-Сотхотх, Йог-Сотхотх..." Они уходили в
ничто, сопровождаемые криками козодоев, ритмичное крещендо которых отражало
злобное предвкушение смерти.
Затем дыхание остановилось, и пес поднял голову, издав протяжный
похоронный вой. Желтое, козлиное лицо лежащего на полу существа изменилось,
огромные черные глаза ужасающее запали. За окном неожиданно прекратилось
стрекотание козодоев, перекрывая ропот собравшейся толпы, раздалось сеющее
панику хлопанье крыльев, на фоне луны показались тучи пернатых наблюдателей,
которые затем скрылись из вида, обозленные, что добыча им не досталась,
Собака резко сорвалась с места, испуганно гавкнула и выскочила через
окно. В толпе поднялся крик, и до |