взысканию, что повлекло бы за собой окончательное разорение одного
земельного спекулянта, связанного с ним, как считали, теснейшею дружбой.
Бедняга-маклер просил об отсрочке платежа на несколько месяцев. Том
был неумолим, раздражителен и наотрез отказал в продлении закладной даже
на день.
- Но моя семья пойдет по миру; ей придется обратиться к
благотворительности прихода, - взмолился должник.
- Милосердие начинается дома, - ответил Том, - я должен прежде всего
заботиться о себе - тяжелые времена, ничего не попишешь.
- Но вы столько нажили на моих делах, - попробовал заикнуться маклер.
Том потерял терпение и забыл о своем благочестии.
- Черт меня побери, если я заработал на вас хоть фартинг <Фартинг -
мелкая медная монета, полушка.>!
Не успел он вымолвить эти слова, как раздался громкий троекратный
стук в дверь. Том поднялся с места, чтобы узнать, кто стучит. Черный
человек держал на поводу вороного коня, который от нетерпения ржал и бил
копытом о землю.
- Том! За мною! - грубо сказал его черный знакомец. Том отпрянул
назад, но уже было поздно; он оставил свою маленькую Библию в сюртуке;
его большая Библия лежала под просроченной закладной на конторке:
никогда еще ни один грешник не был застигнут настолько врасплох, как это
произошло с Томом Уокером.
Черный человек вскинул его, точно ребенка, в седло, хлестнул коня, и
конь помчался среди грозы и ненастья, унося на своей спине Тома. Его
клерки, заложив за ухо перья, пялили на него глаза из окон: Том несся по
улицам прочь из города, его колпак болтался из стороны в сторону, халат
развевался по ветру, конь при каждом ударе копыта высекал искры из
мостовой. Когда клерки обернулись, чтобы взглянуть на черного человека,
его уже не было; он бесследно исчез.
Тому Уокеру так и не удалось предъявить ко взысканию свою закладную:
он не вернулся. Некий фермер, проживавший у края болота, рассказывал,
что в |