белла заняла место слева, Субретка напротив.
Дуэнья расположилась возле Педанта, а Леандр и Матамор уселись
кто куда. Теперь молодому хозяину была дана полная возможность
рассмотреть лица гостей, рельефно выступающие на ярком свету.
Прежде всего его внимание обратилось на женщин, а потому
уместно будет вкратце обрисовать их, пока Педант пробивает
брешь на подступах к пирогу.
Серафина была молодая женщина лет двадцати четырех -
двадцати пяти; привычка играть героинь наделила ее манерами и
жеманством светской кокетки. Слегка удлиненный овал лица, нос с
горбинкой, выпуклые серые глаза, вишневый рот с чуть
раздвоенной, как у Анны Австрийской, нижней губой придавали ей
приятный и благородный вид, чему способствовали и пышные
каштановые волосы, двумя волнами ниспадавшие вдоль щек, которые
от оживления и тепла рдели сейчас нежным румянцем. Длинная
прядка, именуемая усиком и подхваченная тремя черными шелковыми
розетками, отделялась с каждой стороны от завитков куафюры,
оттеняя ее воздушное изящество и уподобляясь завершающим
мазкам, которые художник наносит на картину. Голову Серафины
венчала лихо посаженная фетровая шляпа с круглыми полями и с
перьями, из коих одно спускалось ей на плечи, а остальные были
круто завиты; отложной воротник мужского покроя, обшитый
алансонским кружевом, и такой же, как на усиках, черный бант
обрамляли ворот зеленого бархатного платья с обшитыми
позументом прорезями на рукавах, сквозь которые виднелся второй
сборчатый кисейный рукав; белый шелковый шарф, переброшенный
через плечо, подчеркивал кричащее щегольство наряда.
В этом франтовском уборе Серафина очень подходила для
ролей Пентесилеи или Марфизы, для дерзких похождений и для
комедий плаща и шпаги. Конечно, все это было не первой
свежести, бархат на платье местами залоснился от долгого
употребления, воротник смялся, при дневно |