сейчас? Ты поиграй там, завяжешь знакомства, посидишь
за сценой, позанимаешься профессиональной музыкой... Матвиенко, кстати, еще
очень неплохо: это тебе не Алибасов с Айзеншписом, и не Дорохин между
прочим!
- Значит, все же предлагаешь мне продаться на время?
- Почему -- продаться?...
- Ну, сдать себя в прокат "нехудшему варианту". Это, по твоему, не
проституция чистой воды, не попса?
Гарик замолчал. Разговор раззадорил его и он только теперь сумел
остановиться, чтобы перевести дух.
- Блин, какого хрена я тебя уговариваю? Что я тебе -- мать родная?
Занимайся своей ерундой. Ты "All Of Me" смотрел со Стивом Мартином?
- Ну?
- Баранки гну! Саксофон все равно победил в нем адвоката, вот что. И
это правда, иначе и не могло бы быть. Ты вот задумываешься, хрен ты с горы,
какого фига ты живешь?
- Ты даже не представляешь себе, насколько часто.
- И что?
- Что "что"?
- Зачем живешь-то?
Сашка на минуту задумался.
- Не знаю...
- "Ниняю"... - передразнил Гарик, картавя по-детски, - а кто знает?
Пушкин? Ты уже здоровый мужик! "Не знаю"! Тебе Бог талант дал и твое главное
преступление будет, если ты этот талант зароешь. Понял? Ты играть должен.
- Ничего я не должен, - разозлился теперь уже Сашка, - чего ты, в самом
деле, ко мне пристал? Не пойду я к Матвиенко.
- Ну и хрен с тобой тогда!
- Что есть, того не отнять.
Они замолчали. Они оба знали, что не поругались. Они так поговорили.
Это не значило ровным счетом ничего. Они же оба музыканты...
- Ладно, - сказал, наконец, Сашка, - ты сам-то как?
Попрощавшись с Гариком, Сашка вновь и вновь прокручивал в голове этот
разговор. Он старался понять, почему отказался от предложения Гарика. Он
понимал, что Матвиенковский центр -- это наверняка какие-никакие деньги. Да
и вообще, вовсе необязательно, что Сашку бы взяли. Боялся ли он того, что
ему скажут: "не подх |