ой части беседы,
в которой был упомянут я. Его спросили, замечал ли он какие-либо странности
в моем поведении или иные признаки психического отклонения от нормы. LК
чему бы это?v - спросил он меня. Я промолчал. Не хотелось бередить то, что
хотелось бы забыть начисто: семидесятые годы, гебистские провокации,
сумасшедший дом, психоневрологический диспансер. Подумалось: LОчевидно у
каэнбистов есть обо мне, в этом отношении, какие-то сведенияv. И вот
теперь моя очередь идти на сверку-проверку. Адрес небесные комитетчики
указали конкретный, земной. Поднимаюсь по лестнице, имеющей несколько
переходов. В закутке вижу какой-то предмет. Что же это может быть?
Оказывается, дамская сумочка. Приоткрываю, несмотря на опасение, что за
мной могут наблюдать...Набор помады, зеркальце, расческа,
противозачаточные средства, сигареты... Похоже, что в своей работе
каэнбешники пользуются услугами проституток. Да, но зачем она оставила
сумочку здесь? Может, так удобнее? Не приносить же эту сумочку, с ее
профессиональным содержимым, домой - муж, не дай Бог, заглянет или шустрые
дети. Звоню. Двери открывает молодой человек в штатском. Лицо холеное.
Жесты уверенные. Говорит на иврите, затем, неожиданно, переходит на
русский. Спрашивает, как мне понравился Израиль, как продвигается изучение
языка, получаю ли я письма из России. И вдруг:
- А что вы можете рассказать о Лойфмане?
- В каком плане?
- Его взаимоотношения с КГБ.
- Определенные!
- Вы в этом уверены?
- На все сто процентов.
- У вас есть доказательства?
-Да. И, прежде всего, личный опыт общения с этим человеком.
-А не является ли ваше утверждение навязчивым состоянием? У нас есть
сведения, что вы человек с психическими отклонениями от нормы, - сказал он,
давая мне понять, что работники КНБ свое дело знают. LГде я? Может быть ни
Чопа, ни Вены не было и я не в Израиле - я по прежнему в Советском Союзеv,
- холодный пот выступил у меня на лбу. -Складывается впечатление, - он
улыбнулся, - |