ыражение - тоска,
обреченность и огромная внутренняя сила. Фанатик, видевший надругательство
над святыней, мог бы, наверно, смотреть так.
Воин? Бродяга? Менестрель? Паломник?
Человек делает несколько глотков из бурдюка - и продолжает путь. Что у
него на душе? Незримо подлетим ближе и послушаем, сестры.
Простор, наполненный свежим ветром и криками чаек. Натянутые снасти поют
на ветру. Паруса, крылья свободы, - туда, где синее плавно перетекает в
зеленое. Таких красок не существует в природе. Луга, покрытые мягкой
травой. Дитя мое, грусть моя, Мэри-Джейн, расскажи мне опять свою
прекрасную сказку! Смех звенит в роще, на старой площади, в рыцарском зале
родового замка. Валторна, арфа, ребека. Песни о воинах былых времен, о
дамах, ждущих их возвращения. Пыль странствий... Сколько еще предстоит
пройти...
Вы слышите? Мы слышим. Отпустим его, сестры. Возьмем его жизнь. Пусть он
уйдет - у него есть глаза. Он смертен, возьмем его жизнь. Он пришел
ниоткуда - но у него есть цель. Он человек - возьмем его жизнь. Этот
смертный - он как мы - он видит незримое. Его жизнь - уже наша, сестра, он
переступил границу. Да будет так. Мы берем твою жизнь, смертный.
Человек останавливается, поднимает голову, прислушивается. Что-то
ощущается в неподвижном воздухе - здесь, рядом... Человек падает. Раздается
протяжный певучий звук - лютня ударяется о камни.
Теперь, когда взор смертного погас, все внезапно преображается.
Каменистая поверхность покрывается огромными алыми цветами. Тучи
разноцветных бабочек порхают в воздухе. Журчит вода - кристально-чистые
холодные ручьи струятся по мраморным плитам. Фонтаны, гроты, цветущие
деревья... Прекрасные создания, воздушные и полупрозрачные - феи, пери или
ангелы - реют над цветами, над безумной синевой озер, над белыми дворцами -
реют в безоблачном лазурном небе. Звучит медленная торжественная музыка -
валторна, арфа, ребека... Мэри-Джейн смеется.
Yuri Zikoff 2:5020/ |