я этому. Она
безропотно, и даже с желанием, и, может быть, даже с наслаждением, позволяет
отщипывать от себя кусочек за кусочком и увозить навсегда от Х-арна. Скажи же
об этом Лидии, Х-арн, скажи, пока не поздно. Скажи, что ты все понял, все
видишь. Может быть, она одумается, поймет, пожалеет. Но Х-арн молчал. Х-арн
молчал и, туго спеленутый обидой, в тоскливом безмолвии смотрел на реку, в
которой Лидия не побоялась искупаться и в которую не решается вступить он,
Х-арн.
Неожиданно по земле протянулся длинный холодный сквозняк. И снова стало жарко.
Почему Лидия искупалась и ничего не произошло?L- думал Х-арн.L- Что будет,
если все начнут купаться в этой реке? Но нет, это невозможно. Такого никогда
не будет. А потом, кто сказал, что ничего не произошло? Нам подавай только
видимые факты. Да ведь и их не хватает. Мы люди грубые. Мы ждем, что после
нарушения запрета на нас обрушится небосвод или провалится под нами земля, и
удивляемся, что ничего не происходит. Но ведь это неправда. Ничего не может не
происходить. Разве не известно это со времен Гераклита Темного. И не потому ли
он все еще для нас Темный, что темныL- мы сами?L- думал Х-арн, сам удивляясь,
как это в его голове сумели сохраниться обрывки университетских знаний. Все
течет, все изменяется. В одну реку нельзя вступить дважды. Лидия вступила в
реку одна, а вышла из рекиL- другая. Другая Лидия с нетерпением ожидала
приезда лодочника и посылала ему воздушные поцелуи. Сколько они с Лидией
торчат на этом берегу? Полдня? День? Год? Кто сосчитает время? Она не просто
вступила в реку. Вступив, она перешла на тот берег, оставив Х-арна на этом
берегу. Если бы и Х-арн мог вступить в эту реку и выйти из нее другим Х-арном.
Но он боялся. Он боялся этой реки. Он боялся лодочника, преградившего им путь.
Он боялся этого места. И вновь смутное чувство тревоги кольнуло сердце Х-арна.
Он уже не сомневался, что остановка эта не случайна. Что-то должно произойтиL-
ужасное или прекрасное. Впрочем, |