Книга "Степан Сергеич", Азольский Анатолий

Краткое описание/вступление:

 брючный  ремень  и  --  по
недоразумению, конечно, снятые -- погоны, вывели из камеры  и приказали идти
домой  и  там уж дожидаться решения командования. Было это под утро, трамваи
еще не ходили,  да и ни копеечки  денег  не  оказалось  в кармане.  Больные,
измученные  глаза Кати встретили Степана  Сергеича  дома,  и по глазам ее он
понял, что  дела его плохи, очень  плохи, и даже срочно покинувший госпиталь
Набоков не спасет его.
     Под суд офицерской чести -- таково  было единодушное мнение комиссии, и
полковник Набоков подписал приказ.
     На суде Шелагину припомнили все  прегрешения. Набоков  вывозил его  как
мог, попросил  рассказать, как воевал  комбат в Венгрии, в Манчжурии. Степан
Сергеич  потупился  и  сказал,  что и  воевать-то  он  не  воевал,  всего  в
пятнадцати боях участвовал, и орден последний неизвестно за что получил. Это
произвело неприятное впечатление...
     Степан Сергеич истуканом  выслушивал все  речи,  промычал что-то вместо
оправдания...  Растолкали  его после возгласа:  "Встать! Суд идет!"  Шелагин
одернул  китель, расправил  грудь.  Выслушал  приговор  и  продолжал стоять,
пощипывая пальцами борта кителя. Тяжело вздохнул и поплелся к дому.
     Катя все  уже знала, прижала  Колю к  себе, защищая сына неизвестно  от
кого, сидела в темноте. Так всю  ночь и просидели без света,  без  слов. Под
утро  Катя переложила  сына  на  кровать  и  сказала  обыденно,  словно дров
попросила наколоть:
     -- Жить надо, Степан.
     Жить... А где жить? Куда ехать? Где, как и кем работать?
     Степана Сергеича охватил страх, небывалая растерянность, никогда еще не
испытанное чувство полной беззащитности. В ожидании приказа он не выходил из
дому, тыкался, расхаживая, в стены.  То  впадал в отчаяние, вспоминая, что у
него  нет никакой  специальности, даже какой-нибудь завалящей, единственное,
что он  может делать --  это  выстругивать сыну  игрушки. То упрямо  твердил
себе, что нет, не бросит партия на произвол судьбы пред