Книга "Тридцать шесть и девять, или Мишкины и Валькины приключ", Медведев Валерий

Краткое описание/вступление:

е спать.
   - А у нас сегодня на ужин блинчики  с  мясом,-сказал  я.-Разве  ужи  едят
блинчики?..
   - И у них и у нас сегодня на ужин будет молоко,- заявил Мишка.- А  сейчас
ты сделаешь вот что...
   Выслушав Мишкину инструкцию, я вскочил с  гамака  и  без  всяких  обычных
отговорок в панике побежал на веранду, где мама уже накрывала стол к  ужину.
Расчёт у меня был простой. Мне казалось, что папа и  мама  в  "молоке"  и  в
нашем  желании  "пораньше  лечь  спать"  обязательно  заподозрят  что-нибудь
неладное.
   "Это подозрительно!-скажет мама.-С чего это  ты  вдруг  отказываешься  от
своих любимых блинчиков и просишь молока?.. Это подозрительно..."
   "Да, да!-поддержит папа маму.-То их в постель никак не уложишь, а то  они
в семь часов собираются спать, видно, они опять что-то с Мишкой затеяли..."
   "Никакого молока!" -скажет мама.
   "А спать вы ляжете вместе со мной,-скажет папа,-вот здесь, на веранде".
   Но на веранде, к моему ужасу, всё произошло совсем не так, как я  ожидал.
Никто не насторожился. Ни у кого ничто не вызвало никаких  подозрений.  Даже
наоборот. Мама, например, сказала:
   - Два стакана молока? Почему так мало вы просите, возьмите четыре! А папа
сказал:
   - Хотите уже сейчас лечь спать?.. Ну что ж!.. Тем лучше! Тем  лучше!  Чем
раньше вы с Мишкой ляжете спать, тем лучше будет и для вас и для нас...
   "Боже мой! - подумал я, стоя как дурак на веранде  с  четырьмя  стаканами
молока на тарелке.- Если через десять минут выяснится, что Мишка  по  ошибке
принёс в чемодане всё-таки не ужей, а каких-нибудь ядовитых змей,  так  папа
пожалеет о том, что он сейчас мне сказал".
   - Тогда, значит, спокойной ночи, мама,- сказал я  дрогнувшим  голосом.  И
здесь я не выдержал (кто знает, может быть, мы с ней прощались навсегда).  Я
подошёл к маме и поцеловал её в щёку, держа в руках эти четыре  предсмертных
стакана с молоком.- И тебе спокойной ночи, папа,- сказал я, целуя и  папу  в
щёку.
   А своей сестре я только кивнул