ль одной лишь стороны, на одну
треть ширины дорожное покрытие сохранилось.
А вдруг они заметят это и остановятся? Повернут обратно? Или
поедут дальше, уверенные в том, что это и есть установленный путь
движения, потому что не увидели знаков объезда?
Теперь беспокоиться на этот счет слишком поздно. Я выбрал место
примерно через двадцать ярдов после начала прямого отрезка, но все еще
в четверти мили от того участка, где покрытие было снято. Съехал на
обочину, забрался внутрь фургона и открыл заднюю дверь. Затем опустил
две доски и вытащил снаряжение. Потом чуть передохнул, глядя на
холодные звезды на безоблачном небе пустыни. - Ну вот и беремся за
дело, Элизабет, - прошептал я. Мне показалось, что ледяная рука
погладила меня по шее.
***
Компрессор работал с чудовищным шумом, а отбойный молоток грохотал
еще хуже, но выхода не было - оставалось только надеяться, что удастся
завершить первый этап работы до полуночи. Если придется работать
дольше, в любом случае возможны осложнения - запас бензина для
компрессора был ограничен.
Наплевать. Не стоит думать о том, кто там может прислушиваться и
удивляться, что за дурак работает отбойным молотком среди ночи. Лучше
думать о Долане. О серебристо-сером "кадиллаке". О дуге снижения.
Сначала я разметил границы могилы, пользуясь мелом, рулеткой и
цифрами, которыми снабдил меня мой друг математик. Когда я закончил,
передо мной простерлась полоса футов пяти в ширину и сорока двух в
длину. Со стороны подъезда она расширялась, словно горло воронки.
Правда, в темноте это расширение не так походило на воронку, как
начерченное моим другом математиком на листе миллиметровки. Во мраке
ночи оно казалось разинутым ртом на конце длинного, вытянутого горла.
"Это для того, чтобы лучше проглотить тебя, мой милый", - подумал я и
улыбнулся в темноте.
Я прочертил еще двадцать |