лько из книг знал Аленор о любви. Были у него и детские увлечения,
было когда-то и неразделенное томление подростка по хрупкой большеглазой
альдетте Олеллии, живущей в замке за Зелеными холмами. Были, были и другие
встречи -- на музыкальных вечерах, на турнирах -- прелестное личико в ложе
зрителей, -- в грандиозном театре Имма, на весеннем празднике
Возрождения... Пронзающий сердце взор -- и сладкая пустота в груди, и туман
в голове, и горят щеки, и хочется во весь опор лететь на коне, куда глаза
глядят, и доскакать до заходящего солнца... и тоже, подобно Ликанту,
добраться до Диолы, пройти черными полями Загробья, сразить двадцать тысяч
драконов и положить к ногам возлюбленной ожерелье из самых красивых и самых
недоступных звезд.
"Зазвенела душа, как струна... Нет, не будет мне в жизни покоя... За
туманной и зыбкой мечтою... за манящей и нежной рукою... устремилась,
помчалась она... Дней иных наступает отрада -- так назначено мудрой
судьбой... И в цветенье нездешнего сада... мы уйдем неразлучно с тобой..."
Да, такие и еще десятки, сотни подобных строк сами собой рождались в его
голове, когда он бродил по холмам или сидел у реки, или выходил на галерею
своего замка, погружаясь в ночную темноту и слушая голоса звезд...
И все-таки, и все-таки... Сердце ныло, сердце томилось, сердцу мало было
туманных мечтаний, и не хотело, не желало оно удовлетвориться тем, что
есть: прелестными личиками на музыкальных турнирах и в театрах, на
праздниках и у шумящих фонтанов Имма. Сердцу хотелось чего-то большего,
чего-то нездешнего, чего-то обжигающего, пронзающего насквозь...
"Где мне искать ту девушку? -- думал Аленор, лежа в постели и широко
открытыми глазами глядя в темноту, словно стараясь увидеть там образ той,
которую предрекла ему мерийская гадалка. -- И есть ли она действительно на
свете?"
Сон не шел к нему. Темнота была плотной, как тяжелая ткань портьер, а от
ночной тишины слегка звенело в ушах.
"Где мне искать ее?.."
-- Вспомни |