тице "ткани универсума" в виде особой духовной
энергии, которая является движущей и направляющей силой эволюции], а также
археологом, этнологом и видным иезуитским теологом. Хотя католическая
церковь пребывала тогда в глубоком упадке, превратившись, по сути, в некий
полузабытый культ, который терпели просто потому, что он утратил всякое
значение и стоял в стороне от основного потока жизни Гегемонии, орден
иезуитов не изменил своего кредо. И отец Дюре был убежден, что святая
римско-католическая апостольская церковь остается последней и самой верной
надеждой человечества на бессмертие.
Еще мальчишкой Ленар Хойт боготворил отца Дюре, иногда
наведывавшегося к ним в церковную школу. Случалось им встречаться и позже,
во время редких посещений будущим семинаристом Нового Ватикана. В те годы,
когда Хойт учился в семинарии, Дюре руководил важными раскопками, которые
велись на средства церкви на Армагасте, соседней планете. Он вернулся
через несколько недель после того, как Хойта посвятили в сан, и над его
головой сразу стали сгущаться тучи. Никто, за исключением высших иерархов
Нового Ватикана, не знал точно, что произошло. Поговаривали об отлучении и
даже об инквизиционном процессе (хотя Святая Инквизиция бездействовала уже
более четырех веков - со времен смуты, начавшейся после гибели Земли).
Дело закончилось всего-навсего тем, что отца Дюре по собственной его
просьбе перевели на Гиперион, известный большинству только со странным
культом Шрайка, а отцу Хойту поручили сопровождать его. То была
неблагодарная роль - ученик, конвоир и шпион в одном лица. Возможность
увидеть новый мир могла бы в известной степени скомпенсировать тяготы
поручения, но даже с этим Хойту не повезло: он должен был проводить отца
Дюре до космопорта Гипериона и сразу вернуться в Сеть тем же
спин-звездолетом. По воле епархиальной канцелярии Ленару Хойту предстояло
провести двад |