о всяком
случае, по крови. Но благодаря многолетней дружбе с отцом Майкла он стал Филиппу
Доссу даже более близким человеком, чем кровные родственники, от которых тот в
свое время отдалился.
Филипп Досс любил Джоунаса, как брата. Он доверил ему благополучие своей
семьи и собственную жизнь. Вот почему не мать или сестра, а именно дядя Сэмми
позвонил Майклу в Париж. А возможно, еще и потому, что Сэммартин был шефом
Филиппа Досса.
Так или иначе, дядю Сэмми любили все члены семьи.
Филипп Досс нечасто бывал дома, так что Джоунас Сэммартин во многом заменял
его детям отца. В свои редкие и всегда неожиданные наезды домой отец никогда не
забывал привезти из стран, по которым ему доводилось путешествовать, подарки
детям, но воспитанием и учебой его сына ведал Джоунас. Дядя Сэмми играл с
Майклом в ковбоев и индейцев, когда тот был совсем ребенком. Они часами
выслеживали и подстерегали друг друга, оглашая округу дикими воплями и
завываниями. А когда Майкл отправился учиться в Японию и взял за правило хотя бы
раз в год приезжать домой, именно дядя Сэмми всегда приходил к нему на день
рожденья.
Так было всегда, сколько Майкл помнил себя. И в детстве, и в отрочестве он
часто
задавался вопросом, что значит иметь настоящего отца, который всегда с тобой, с
которым каждый день можно поиграть в мяч или обсудить важные дела. Теперь,
подумал он, ему этого уже никогда не узнать.
Самолет пошел на снижение над Международным аэропортом. Сверху Вашингтон
казался серым. Майкл не был здесь всего десять лет, но впечатление возникало
такое,
будто минула целая вечность.
Пройдя таможню и иммиграционный контроль, Майкл получил багаж и взял
напрокат автомобиль.
По дороге он сам себе удивлялся: городская планировка была настолько свежа в
памяти, что он безо всяких усилий находил дорогу. Не домой, как сказал по
телефону
дядя Сэм-ми, а всего лишь к дому родителей.
До Даллеса было далеко. Майкл решил ехать по Литтл-ривер |