ер недовольно буркнул свое "поживем - увидим".
Пять лет Крис трудился в траншеях Нью-йоркского подземного лабиринта,
известного как "Круги ада". Он начал с небольших, но не незначительных дел,
которые
не взяла бы на себя никакая другая фирма. К удивлению многих - и,
соответственно,
к зависти - он их выиграл. Скоро он уже успешно справлялся с более крупными и
более сложными делами.
Крис работал, не покладая рук. В течение нескольких лет он стал настолько
известен, что средства массовой информации начали освещать его деятельность. Еще
когда заканчивался первый год пребывания Криса в фирме, в его офис вошел Стейнер
и сказал: "В тебе есть божий дар, Крис. Я бы назвал это обтянутым бархатом
молоточком, которым ты вколачиваешь в неповоротливые мозги присяжных то, что
тебе надо. Они верят тебе. Они видят тебя, а не твоего подзащитного. Они слышат
каждое твое слово".
Крис продолжал выигрывать одно дело за другим. Скоро он был нарасхват, и его
время уже ему не принадлежало. Вот тогда он и решил открыть свою собственную
фирму на Парк-Авеню, подобрав с большим тщанием собственных помощников и
клерков, но, по настоянию Макса Стейнера, оставаясь консультантом своей старой
фирмы, которая отпустила его с большой неохотой.
Все это было восемнадцать месяцев назад. А потом в его офис вошел Маркус
Гейбл, и все пошло прахом: он возненавидел свою профессию.
Этот Маркус Гейбл и был тем человеком, который теперь стоял рядом с Крисом
Хэем, ожидая вердикта суда присяжных. Над ним тяготело обвинение в убийстве его
жены Линды, которая, по его словам, погибла в результате неосторожного обращения
с
пистолетом, на ношение которого у него было соответствующее разрешение. Она не
умела им пользоваться, заявил он, и вообще ненавидела огнестрельное оружие.
Желая
убрать его из спальни, она вытаскивала пистолет из ящика туалетного столика у
кровати, когда он самопроизвольно разрядился, убив ее на месте.
Обвинение же настаивало, что |