аэропорта под безоблачное небо Тель-Авива. За решёткой ограждения теснились
люди,
с ожиданием вглядываясь в каждое новое лицо. То тут, то там раздавались вскрики,
и люди
бросались друг к другу в объятия прямо через решётку, только и слышно было
"шалом" или
"салям алейкум", смех и плач радости. Эйзенхардт чувствовал себя посреди этой
кутерьмы
потерянным.
Потом он заметил бумажную табличку, которую кто-то из встречающих поднял
над
головой, на табличке была написана его фамилия - правда, с пропущенной буквой
"д":
Эйзенхарт. Он двинулся к встречающему. Человек, который держал табличку,
оказался
морщинистым стариком в поношенных серых брюках, какие были в моде в шестидесятые
годы,
и в чудовищно-яркой рубашке с пятнами пота под мышками.
Когда Эйзенхардт представился, мужчина кивнул без особого воодушевления,
пробормотал своё имя, которое Эйзенхардт не разобрал, и сказал, что ему поручено
доставить
гостя к мистеру Кауну. Он говорил по-немецки с жёстким восточно-европейским
акцентом и
вблизи оказался ещё старше.
Они прошли мимо стоянки такси и подошли к машине старика. На ее приборной
доске
красовалась наклейка с изображением польского флага.
- Вы из Польши? - спросил Эйзенхардт, когда они кружили по широким
развязкам
посреди пустынного ландшафта, удаляясь от аэропорта.
- Да. Из Кракова. Но я уже давно оттуда.
- Вы хорошо говорите по-немецки. Лицо старика оставалось безучастным.
- Выучился в концлагере.
Эйзенхардт неловко сглотнул, не найдя, что ответить.
5
После снятия уже упомянутого верхнего слоя толщиной в 2 м была достигнута
высота
уровня моря. На этом уровне место раскопки было поделено на квадраты 5x5 м с
разделительными стенками в 1 м, при этом линии сетки были направлены по оси
север-юг (см.
рис. 11.29).
В северной части раскопки велись в первую очередь между F.20 и F.13 (поле
GL; рис.
П.30 - см. также фотоснимки в приложении Н). В срезе между F.20 и F.19 о |