подходящем помощнике. Это он
рыцарски избавил ее от мерзкого репортера, и он же нарисовал такой красивый
рекламный щит. Но все же она тревожилась.
Что привело его сюда? С какой стати художника интересует работа по дому? Кэндис
холодела при одной мысли о том, что он
выследил ее.
Но ведь он мог прочитать объявление в газете или узнать от кого-нибудь об
этом предложении, успокаивала она себя. И
все же совпадение казалось ей очень, очень странным. Либо он и в самом деле
искал работу, либо... преследовал какую-то
цель. Кэндис намерена была узнать какую, но не выдавая себя. Отсюда и тайное
подглядывание.
Прикусив нижнюю губу, она смотрела, как вздуваются буграми его мускулы, когда
он забрасывает сеть в воду и ведет ею
по поверхности. Капли пота блестели на бронзовой коже, почти полностью открытой
чужому взгляду, - на художнике были
только коротко обрезанные старые джинсы, вытертые и даже порванные в нескольких,
скажем, волнующих местах.
Что у него, даже рубашек нет? Ховард не позволил бы наемному работнику
шататься полуголым ни при какой погоде.
Особенно если бы считал, что жена может на него натолкнуться.
Ховард не позволил бы... Кэндис крепко стиснула в пальцах ткань шторы, сжала
зубы и зажмурилась. Стоп, она не
должна думать о Ховарде.
Напряжение постепенно отпустило ее. Кэндис глубоко, с облегчением вздохнула,
и, как всегда, ей стало стыдно за себя.
Ховарда больше нет, он не вернется. Незачем волноваться из-за того, что он
сказал бы или сделал. Ее жизнь наконец
принадлежит ей самой - или будет принадлежать, когда завершится это грязное дело
о завещании.
Кэндис резким движением подняла голову и продолжила "слежку", как она про
себя это называла. Рано или поздно она
выяснит, чего добивается этот человек. Скверно, что она не настолько уверена в
себе, чтобы появиться перед ним и прямо
спросить, почему он согласился на эту работу.
Нет, не сейчас. За год, прошедший после смерти Ховарда, она |