й миледи этой
ночью: она в Бристоле! Все люди здесь? Теперь концы отвязывай! Живо по одному в
лодки, оружием не греметь, уключинами не стучать. Освободите, невежи, даме место
на корме!
Высокая леди в длинном черном плаще до пят, с капюшоном, опущенным на самое
лицо, спустилась в лодку. Острый конец багра, упершись в камень, оттолкнул ее от
берега. Чуть слышно заработали весла... Отплыли!
Ну, хорошо. Они отплыли. А мне-то что делать? Проклинать свое малодушие? Э,
посмотрю я на того, кто отважится подвернуться леди Лайнфорт в такую минутку!
Шлюпка сразу растаяла во тьме, только слабо доносилось ритмичное "плак-плук"
длинных весел. Потом и это затихло. Лишь огонек обреченного судна по-прежнему
танцевал в глухой бездне. Прошла целая вечность. Отдаленный вопль. Выстрел.
Еще... Все стихло. До меня донесся железный скрип. Я догадался: овладев буссом
и, может быть, выкинув кое-кого за борт, люди нашей хозяйки завезли якорь
захваченного судна подальше от мели, бросили его и теперь работают воротом,
чтобы стащить бусс с мели. А голландцы все еще пьянствуют и дрыхнут в нашей
таверне. И каково же будет их изумление!..
Прошло новых томительных полчаса. Огонек бусса чуть дрогнул, заколебался - и
тихонько поплыл влево. Обреченно следя за ним, я простоял еще минут двадцать.
Потом на судне, вероятно, подняли парус: огонек исчез.
Я вздохнул и поплелся домой.
Глава V
Собаки грызутся из-за кости. Им бы сделать кость Символом Веры - тогда
собачья грызня станет борьбой за священные идеалы, а искусанные в свалке псы -
святыми мучениками.
Изречения Питера Джойса
Утром бабку арестовали.
Выполнить это явился посланец, который едва держался на ногах: мне же
пришлось разыскивать его служебный жезл в канавах. Констебль Боб Уорвейн то
сурово твердил: "Присяга есть присяга!", то хныкал, просил про |