и
поднять ее, но удары яростно сыпались на нее, и она, сжавшись в комочек, никакие
могла подняться. От боли у нее
затуманилась голова, и она знала, что плачет. Слезы струились по лицу, ослепляя
ее. Она почувствовала вкус крови и поняла,
что кусает нижнюю губу для того, чтобы не кричать. К тому времени, как удары
прекратились, она уже стонала и умоляла о
милости.
Таня почувствовала себя полностью униженной, когда он сорвал с нее рубашку и
панталоны. Совсем обнаженная, она
уставилась на него широко раскрытыми глазами. По ее плечам струились рыжевато-
коричневые волосы. Собрав в себе
последние капли храбрости, она выпалила:
- Не прикасайся ко мне!
Ее похититель склонился над ней, разделся, оставив только набедренную повязку
на бронзовом теле и мокасины. Он
залепил ей увесистую пощечину, потом поднял ее с такой легкостью, будто поднимал
ребенка, и швырнул на циновку.
Таня растянулась на циновке в самой недостойной позе и задрожала от его
раскаленного взгляда. Его темные глаза
оценивали ее обнаженное тело, и она почувствовала себя изнасилованной до того,
как он к ней прикоснулся. Потом; к ее
великому удивлению, он повернулся, собрал ее разорванную одежду и все, что она
могла использовать в качестве оружия или
одежды, и неожиданно вышел.
Она облегченно вздохнула. Она долго лежала неподвижно, дрожала и тихо
плакала, обдумывая свое положение. Ее
захватчик все-таки был мудрым. Нагую, без оружия, ее не нужно было привязывать
или охранять. Она не смогла бы снова
бежать, оставшись совсем голой.
Ее тело болело и покрылось синяками. Таня повернулась на бок. Теперь она
лежала спиной к огню, а ее правое бедро еще
больше ныло. Ее охватило чувство беспомощности, из закрытых глаз медленно
потекли слезы. Изнеможение, наконец, взяло
верх, и она уснула.
Таня спала как убитая, когда Гордая Пантера вернулся в свой дом. Он долго
смотрел на нее, потом взял прядь ее медовых
волос, и они проскользнули сквозь |