снова стали холодными и
жестокими.
- Вы знаете, - негромко сказал он, наклоняясь вперед, чтобы налить себе бокал
бренди, и явно не собираясь
предложить напиток ей, - моя мать считала меня дьяволом. - Голос у него был
грудной, красивый, хорошо поставленный,
резкий и одновременно мягкий. И еще - чувственный. Ангельский и демонический
вместе. - Она окончила свои дни в
лондонском доме для умалишенных, где с великой радостью сообщала своим столь же
безумным друзьям и подругам, что
родила Антихриста. - Маркиз одарил ее ледяным взглядом. - Вы гораздо моложе, чем
я ожидал. Совсем девчушка. Так что
вам угодно?
Быстрая смена мыслей, мгновенный переход от приятных или, во всяком случае,
любезных слов к откровенной грубости
явились причиной того, что Гвинет вскинула подбородок, щеки ее вспыхнули. Она
устремила на него, как она надеялась,
весьма дерзкий и воинственный взгляд.
- Я хочу, лорд Морнингхолл, осмотреть ваш корабль с тем, чтобы решительно
осудить и наложить арест на тот ад, в
котором влачат существование военнопленные и выходцем из которого являетесь вы
сами, как о том с гордостью только что
заявили. Мшу я попросить, чтобы вы сопровождали меня, или это сделает ваш более
любезный гардемарин?
- Честно говоря, миледи, я не намерен сопровождать вас, а у мистера Фойла
есть другие, более важные обязанности. Вы
можете покинуть корабль в любой момент, когда пожелаете. И в этом случае я буду
счастлив вас проводить.
Положив ногу на ногу, он стал столь откровенно рассматривать ее грудь, что
Гвинет показалось, будто он раздел ее
донага и изнасиловал, даже не коснувшись рукой ее внезапно почувствовавшей жар
плоти. Затем, как если бы зрелище
перестало его занимать и интересовать, он тоскливо вздохнул, поднялся, подошел к
окну и, стоя спиной к Гвинет, принялся
смотреть на бухту.
Спина у него была широкая, красивой лепки, такая спина бывает у воинов и
королей.
- Вы невероятно грубы, сэр, - дергая |