учку и положила ее на место прежней, в сумочку.
Хотя охотились, судя по всему, не за пишущими принадлежностями, а за парфюмом.
Теперь
оставалось позаботиться только о личной безопасности.
Войдя в метро, я вспомнила все когда-либо читанное о "хвосте" и методах
избавления от оного и
повела себя соответственно - на радость всем пассажирам. Судя по всему, я была
похожа на буйно
помешанную: выскакивала из вагона в последнюю минуту, садилась чуть ли не на
ходу, дважды
меняла линии и, наконец, сама запуталась так, что только чудом не опоздала на
свидание к Анри. Как
потом оказалось, вся было зря - из-за неучтенной мною крохотной детали: двери в
парижском метро
открываются не автоматически, а по желанию пассажиров. Повернул ручку - путь
свободен.
Правда, только на остановках... Хотя, возможно, в тот раз за мной действительно
никто не следил.
Анри уже ждал меня за столиком, и я с ходу отрапортовала ему обо всех
событиях последних
часов. Он отнесся к этому серьезно и еще раз предложил убраться из Парижа
подобру-поздорову.
Украденный флакон с духами ничего нашим противникам дать не мог, поскольку был
только
флаконом с духами. Сувениром. Странно только, что не тронули пудреницу. Тратить
же время на
охрану моей драгоценной персоны Анри не мог, хотя и чувствовал ко мне, по его же
словам,
"живейшее расположение". Даже предложил помочь обменять билет. Но я, хоть и
понимала
справедливость его доводов, уже закусила удила. Из-за каких-то паршивых бандитов
лишать себя
удовольствия погулять по Парижу? Да пусть они удавятся или удавят меня! Желаю
видеть город
своей мечты в натуре - и все тут! Обещала только, что буду везде ходить вместе с
группой и шагу
одна не сделаю. Анри пришлось уступить: умный человек, он понял, что такое
ослиное упрямство
ничем перешибить нельзя.
Конечно, я не сдержала своего слова и в оставшиеся три дня гуляла не только
с группой, но и
одна. Ничего со мной не случилось, никаких нападений на меня не предпринимали |