енным бюджетом вызывать абонентов за пределами департамента запрещено, но
если господин атташе напишет заявку с обоснованием, поставит дату и подпись и
назовет нужный номер, он, Пиньоль, может заказать разговор. Атташе пробормотал,
что это не важно и не срочно, хотя глаза его говорили об обратном, а пальцы
нервно барабанили по столу. Он судорожно вздохнул, как будто захлопнул дверь, и
снова склонился над картой Марокко:
- Так, значит, Атлас, но какой? Высокий, Средний или Сахарский?
Я выбрал наобум или, может, из гордости:
- Высокий.
- Но это же ни в какие ворота! - возмутился он, хлопнув ладонью по складке
карты. - У меня билеты в Рабат, а это на другом конце страны!
- Это из-за макета, - сказал тип, который стоял рядом с ним. - Утром только один
рейс - в Рабат, остальные слишком поздно, не успеешь дать в номер.
Сначала я не обратил внимания на этого рыжего в кепке, потому что он был с
фотоаппаратом. А я каждый раз, как захожу к Пиньолю, натыкаюсь на фотографов из
"Провансаль" и "Ме-ридиональ", двух главных марсельских газет. У них разные
политические направления, но общий хозяин, и драка идет по большей части из-за
снимков: кто первый успеет на место происшествия, на задержание преступников. Но
этот рыжий был явно не местным, он говорил на парижский манер, как по
телевизору. Я смотрел на него с любопытством, и атташе представил мне его: Грег
Тибодо из "Пари-матч". Я этот журнал иногда листал в поликлинике, когда ждал
очереди к зубному.
- Ему поручено осветить этот сюжет, - со вздохом прибавил атташе.
Ого, видно, мое дело приобретало размах, недаром легавые стали вдруг такими
вежливыми. Толстый полицейский с усами даже предложил мне сигарету, и я, хоть не
курю, взял ее и попускал дым, чтобы не нарушать теплую дружескую обстановку.
- Какой сюжет? - спросил я.
Прежде чем ответить, атташе сдвинул очки на темя, прижав ими свои светлые,
слегка волнистые волосы, на секунду закрыл лицо ладонями, а потом наб |