Книга "Знак зверя", Листраткин Виталиий

Краткое описание/вступление:

 я понемногу 
становился этим героем, рыцарем на белой "десятке".
    Последним ударом было мое признание в своем прошлом солдата и убийцы, 
сделанное дрожащим и волнующимся голосом. Признание подкреплялось 
демонстрацией 
удостоверения ветерана. Мы оба почти что всплакнули...
    В этот момент я понял: все! Образ создан. Отмечу: вполне достоверный, но 
сколько порой требуется сил и нервов, чтобы люди поняли, что дело обстоит 
именно 
так, а не иначе!
    Для проверки образа был предпринят следующий лакмусовый тест: 
    - У тебя есть кто-нибудь еще, кроме меня?
    На что она ответила:
    - Да так... Но это не серьезно. 
    Вот... Вот! Вполне ожидаемая реакция. Я нежно беру ее ладони в свои:
    - У тебя руки холодные... 
    И что она мне отвечает?
    - Зато сердце горячее!
    Господи! Как сладко это слышать, как сладко! И дело не в игре и деньгах, а 
просто слышать и все... Я чувствовал себя последним негодяем, ибо уже стал 
разрываться между желанием получить деньги и стремлением к сердцу этой 
девушки. 
Как всегда, мне хотелось невозможного - и того, и другого. 
    А что? Может, правда, объегорить всех да и взять ее с собой в качестве 
королевы на мое побережье? Занятная мысль, но я обдумаю ее после. Мне уже пора 
делать один из самых важных ходов в моей игре, пора...
    Уже как всегда, забрав Катю из института, я проехал мимо офиса Владимира 
Евгеньевича, аккуратно подгадав момент, когда враг готовился к погружению в 
служебную "Волгу".
    Его харю надо было видеть. Самые экстравагантные полотна Пабло Пикассо - 
ничто по сравнению с тем зрелищем, которое я наблюдал из открытого окна своего 
автомобиля. 
    Как он выжил после таких корчей? Непонятно. Владимир Евгеньевич кривился с 
такой яростью и желчью, как будто разом подавился целым вагоном замечательных 
таких лимонов. Весьма, доложу я вам, незрелых лимонов. Я вполне понимал его 
расстройство. Это ж надо! Я искалечил его физически, сломав его руку, а теперь 
заби