ся. Однако он поднялся едва ли на полдюжину ступеней, как
был вынужден остановиться, чтобы перевести дух. Казалось, он тащит наверх троих
Маскаллов. Когда он двинулся дальше, ощущение давящего веса не только не
уменьшилось,
но становилось все сильнее и сильнее. Было физически почти невозможно двигаться
дальше;
его легким не хватало кислорода, а сердце стучало, как судовой двигатель. Пот
струился по
лицу. На двенадцатой ступеньке он завершил первый оборот внутри башни и оказался
перед
первым окном, расположенным в высоком проеме.
Сообразив, что дальше ему не подняться, он зажег следующую спичку и
вскарабкался в
проем, надеясь, что во всяком случае ему удастся что-то увидеть с башни. Пламя
погасло, и
он взглянул в окно на звезды. И тут, к своему удивлению, он обнаружил, что это
вовсе не
окно, а линза... Небо было не обширным пространством космоса со множеством
звезд, а
размытой тьмой, четкой лишь в одном месте, где в близком соседстве виднелись две
яркие
звезды, по размеру напоминающие небольшую луну; а возле них - еще меньшая по
размерам планета, сверкающая, как Венера, с четко очерченным диском. Одно из
солнц
сияло ослепительным белым светом, другое было таинственно и пугающе голубым.
Хотя их
свет по силе почти равнялся солнечному, он не освещал внутренность башни.
Маскалл сразу понял, что звездная система, открывшаяся его взору, это то,
что в
астрономии называется звездой Арктур... Он уже видел это зрелище через стекло
Крэга, но
тогда масштаб был меньшим, цвета звезд-двойников не представали в такой
реальности...
Эти цвета казались ему абсолютно непостижимыми, будто, видя их земными глазами,
он не
видел их верно... Но дольше и пристальнее всего он смотрел на Торманс. Ему было
обещано,
что он ступит на эту таинственную и ужасную землю, отстоящую на бесчисленные
миллионы миль, хотя, возможно, он сложит там свои кости. Странные существа,
которых
ему предстояло узреть и коснуться, уже жили, в это самое мгновение.. |