тропические деревья, с которых свисают неведомые плоды. И
бирюзовое море... И где-то на горизонте, как точки, три родных
корабля...
Жрецы хватают своими цепкими руками первого испанца и кладут его
спиной на округлый камень. Грудь выгнута. Старший жрец выхватывает
из-под мантии обсидиановый нож и ловко наносит удар чуть ниже левого
соска, под ребро, и тут же запускает в рану руку и вырывает трепещущее
сердце. Жрец трет им лицо идола, а затем бросает сердце к его ногам.
Индейцы, стоящие внизу у пирамиды, начинают торжественный пляс.
Они размахивают луками и стрелами и радостно кричат. Они клянутся богу
войны, что всегда будут храбрыми, всегда будут захватывать пленных и
поить их кровью бога.
"Калачуни! Калачуни!" - пронзительно кричат индейцы, и барабаны
вторят этому воинственному кличу.
Бездыханное тело испанца уже катится по крутой лестнице.
Торжественно спускаются по ступеням жрецы. Головы их высоко
подняты. Они идут от бога на землю. А у подножия пирамиды услужливые
чиланы уже обдирают кожу с тел испанцев.
Жрец сбрасывает с себя мантию, на которой видны пятна свежей
крови, и чиланы накидывают на его бронзовое тело белую кожу испанца.
Индейцы, продолжая плясать, не спускают глаз со жреца. Они освобождают
ему круг, и жрец, придерживая на себе белую кожу, неистово пляшет,
изгибая тело, взмахивая головой, вставая на четвереньки, поднимаясь и
снова отбивая ногами ритм барабанов.
"Калачуни! Калачуни!" - пронзительно кричит жрец, и его крик
подхватили тысячи индейцев.
Кажется, что все содрогается от этого могучего воинственного
крика: дворцы, храмы и даже пирамида.
Поздно ночью, когда кончилось торжество, након Тепеух собрал
своих воинов. При свете факелов он построил их в колонну, по-братски
обнялся с правителем Чампотона Моч-Ковохом. Након сел в носилки, и
четыре сильных воина подняли их на плечи. Отряд двинулся в столицу.
ДОЖД |