ь ниже ста
долларов, в третьем ограничивались пятьюдесятью долларами.
С одной стороны, такие нестыковки казались неизбежными, поскольку объем
"Биля о правах игроков и юзеров" был чудовищным -- 965 килобайтов текста,
что соответствует 536 машинописным страницам. В этих дебрях немудрено было
заблудиться и составителям Биля. Однако этот документ сочинял не падкий на
ошибки и описки человек, не группа авторов, а компьютер, работающий под
управлением программы "Магистр".
Компьютеры же, как представлял себе Танцор, ошибаться не способны. Они
либо безошибочно работают, либо ломаются, и в этом состоянии ошибиться также
неспособны, как и любое безжизненное тело, любой труп.
Однако все эти противоречия устраняло главное правило, гласившее:
"Любые конфликтные ситуации решаются при помощи прямого тайного
голосования, на основании результатов которого Магистр выносит окончательный
приговор, не подлежащий обжалованию".
Получалось как в суде присяжных. Не всегда объективно, но зато
справедливо. "Ничего, -- отметил Танцор, -- со временем притремся. Никто из
русских пока еще особо не страдал от несовершенства отечественного
законодательства. Более того, это несовершенство и является двигателем
прогресса, источником реализации самых разнообразных талантов".
В самом низу пространного документа красовалось набранное петитом
примечание:
"Экспертный совет оставляет за собой неограниченное право вносить в
данный документ любые изменения без согласования с участниками Игры".
"Ну-ну, -- подумал Танцор, -- мы рождены, чтоб сделать Кафку былью!",
-- имея в виду его "Замок". А, может быть, и "Виллу" или "Коттедж". Впрочем,
все это очень походило и на суровую столичную действительность, где любого
человека можно сажать без суда, следствия, и оглашения приговора, и он
прекрасно поймет -- за что.
Затем Танцор, естественно, зашел на свою персональную |