лентяем или
засоней - хотя при честном самоанализе отречься от предрасположенности к
сим огорчительным качествам было бы трудно. Больше того, как раз эта
предрасположенность оказала роковое влияние на его судьбу, подменив рубку
космического лайнера кабиной гидросамолета, а битвы с инопланетными
чудовищами - ежедневным выслеживанием безобидных рыбьих стай.
Да, Фрэнк был рядовым "рыбоглядом", но душой его правили космические
бури. А потому каждый вечер, свободный от дежурства, он садился к
видеофону, чтобы прокрутить запись какого-нибудь телебоевика, а таких
записей у него было великое множество. Часто за первой записью шла вторая,
а то и третья, и Фрэнк забывался лишь под утро, в кошмарном полусне
Продолжая фантастическую цепь опаснейших приключений.
Можно ли при таких обстоятельствах радоваться утру, да еще такому, как
сегодня, хмурому, когда внизу серый океан, покрытый, как говорят летчики,
"гусиной кожей" - ровной рябью мелких волн с белыми барашками.
- Бэк!
Радист не ответил, и Фрэнк, вглядевшись в зеркало заднего обзора,
увидел козырек шлема, надвинутый на глаза, и пухлые губы, тронутые улыбкой
отрешенности, которая обычно сопутствует здоровому сну без сновидений. Бэк
отдавал ночи не космосу, а земным утехам, но кому важны детали? Важно то,
что к сегодняшнему утру оба относились на редкость единодушно. А потому
Хаксли только тяжело вздохнул и начал напевать под нос что-то из вчерашней
записи:
Ультразмеи и супервампиры -
все чудовища звездного мира -
не страшны бесшабашному Гарри,
астронавту из штата Техас.
И тут Фрэнк заметил "плешь". Вернее, она все время била перед глазами,
чуть наискось пересекая курс самолета, но даже тренированный глаз
"рыбогляда" не задерживался на ней из-за непомерной, прямо-таки
фантастической ее величины.
- Бэк! - выдохнул Фрэнк севшим голосом. - Бэк! - заорал он во все
горло. - Радио!
- |