а вечером здешние члены
Фронта собрались на нелегальную сходку, я тоже там был. Но нас кто-то
выдал, и полиция всех арестовала.
- Твои друзья тоже здесь? - кивнул я на гудящую толпу.
- Нет. Двоих утром отвезли в Боливар в главное полицейское
управление.
В его голосе послышались нотки страха.
- А с тобой что будет?
- Тоже отправят - следующим транспортом. Вместе с вами.
- Зачем?
- А ты думал, что допрашивать вас будут здесь? Как бы не так!
Политических и иностранцев всегда везут в Боливар. Забрать отсюда они
могут только троих за раз, потому что в фургон больше не помещается. А
в здешнем комиссариате людей не слишком много. Вот фургон вернется, и
нас с вами заберут.
Пока мы разговаривали, Баракс стоял поодаль, даже не подавая виду,
что прислушивается, но, разумеется, все слышал. Благодаря необычайно
чувствительным сенсорным органам, он безошибочно ориентировался в
настроении окружающих и всегда мог сказать, надо ли опасаться,
замышляется ли что-то против нас. Сейчас Баракс был спокоен, значит,
разговаривать с бородачом можно было без помех, в открытую.
- Вам, иностранцам, и невдомек, под каким безжалостным гнетом мы
здесь живем. Страна превратилась в одну большую тюрьму.
"Фразы, не более", - наверное, эта мысль явственно обозначилась на
моем лице, потому что даже Лоренцо заметил это.
- Я знаю, сказать можно многое, но подумай сам: будь это нормальная
демократическая страна, разве полиция обходилась бы с нами так, как
обходится?
Он задел чувствительную струнку, напомнив мне ночной инцидент. В то
же время я обратил внимание, что молодой человек изъясняется довольно
интеллигентным языком... А ведь он сказал, что работает шофером!
- Лоренцо, ты в самом деле шофер?
Он сообразил, что послужило поводом для моего вопроса, и чуть
заметно усмехнулся.
- В свое время родичи наскребли немного денег, и мне удалось
пробиться в университет. Два |