м полиции, его помощь нам очень важна. Осмотрим несколько селений,
побеседуем с индейцами... И поищем следы. Должны же они быть где-то, не та
кли?
-- Да, конечно, должны быть...
С этими словами Дег спустился в каюту. Вернувшись через несколько
минут, он сказал, что не заметил ничего особенного.
Этой ночью пароход бросил якорь возле нескольких покосившихся свай, а
на рассвете мы продолжили путь. Теперь река, казалось, исчезла среди
множества неглубоких искрящихся в солнечных лучах озер. При нашем
приближении, шумно хлопая крыльями, с громкими криками взлетали огромные
стаи птиц. Течение было медленное, вода мутная, илистая, а в небе, на
которое быстро поднималось яркое, круглое солнце, уже сгущалась длинная
пелена облаков. Пароход продвигался натужно пыхтя: от шума двигателей,
усиленного грохочущим эхом леса, болели уши.
Мы вторглись в давно забытую Богом и людьми землю, в самую сердцевину
многовекового, мрачного варварства, и от этого на душе делалось тяжко и
тревожно. Казалось, мы покинули наше время и углубляемся в какую-то очень
далекую эпоху, где властвуют дикие законы джунглей. Я старался не думать об
Онакторнисе, но перед глазами все время так и стояли перо и коготь, а на
сердце лежала тяжесть и мучило тревожное ожидание. Если какому-нибудь
чудовищу и удалось пережить потоп, то оно могло скрываться только в этих
необыкновенных краях.
-- Скоро Марагуа! -- неожиданно объявил капитан, в первый раз сказав
что-то, не ожидая вопроса. Он повернулся к индейцам и повторил, кивком
указывая впереди себя:
-- Марагуа!
Индейцы поднялись со своих мест и столпились у фальшборта.
Дег уложил фотоаппараты.
-- Я что-то волнуюсь немного, Мартин, -- признался он.
Я тоже нервничал. К тому же меня мучило нетерпение. Когда пароход
миновал большой лесистый остров и перед нами открылся Марагуа, мы
приве |