, вся красная,
оторопелая, больше всего на свете боявшаяся испачкать перчатки. Конюхов не
хватало, поэтому лошадей распрягали, засучив рукава, сами отцы семейств.
Их одежда находилась в строгом соответствии с занимаемым ими положением в
обществе - одни приехали во фраках, другие в сюртуках, третьи в пиджаках,
четвертые в куртках, и все это у них было добротное, вызывавшее к себе
почтительное отношение всех членов семьи, извлекавшееся из шкафов только
по торжественным дням: сюртуки - с длинными разлетающимися полами, с
цилиндрическими воротничками, с широкими, как мешки, карманами; куртки -
толстого сукна, к которым обыкновенно полагалась фуражка с медным ободком
на козырьке; пиджачки - кургузые, с двумя пуговицами на спине, посаженными
так близко, что они напоминали глаза, с фалдами, точно вырубленными
плотником из цельного дерева. Некоторые (эти, разумеется, сидели за столом
на самых непочетных местах) явились даже в парадных блузах, то есть в
таких, отложные воротнички которых лежали на плечах, спинку же, собранную
в мелкие складки, перехватывал низко подпоясанный вышитый кушак.
А на груди панцирями выгибались крахмальные сорочки! Мужчины только что
подстриглись, - поэтому уши у них торчали, - и тщательно побрились; у тех,
что встали нынче еще до рассвета и брились впотьмах, под носом были видны
поперечные царапины, а на скулах - порезы величиною с трехфранковую
монету; дорогой их обветрило, и казалось, будто все эти широкие,
одутловатые лица кто-то отделал под розовый мрамор.
Так как от фермы до мэрии считалось не больше полумили, то все пошли
туда пешком и пешком возвращались из церкви, после венчания, на ферму.
Шествие, двигавшееся сначала единой пестрой лентой, колыхавшейся в полях
на узкой тропинке, что извивалась меж зеленей, вскоре растянулось и
распалось на отдельные группы, увлекшиеся разговором. Впереди всех
выступал музыкант со скрипкой, затейлив |