ельских показаний возчика, вы
сами должны понимать. Только об этом и говорили до полуночи. И посреди
восклицаний, афоризмов, споров и маленьких стаканчиков выжимок вина,
которыми ознаменовали этот памятный вечер, я удержал следующее правило,
которое было, так сказать, моралью этого происшествия и в то же время
синтезом моего воспитания:
- Взять что-либо у кого-нибудь и присвоить его, это - воровство. Взять
что-либо у кого-нибудь и передать его другому в обмен на сколько возможно
большее количество денег, это - торговля. Воровство тем больше глупо, что
оно довольствуется только одним барышом, часто опасным, тогда как торговля
приносит два барыша без риска.
Вот в такой нравственной атмосфере я рос и развивался, в некотором роде
совсем один, без другого руководителя, кроме ежедневного примера моих
родителей. При мелочной торговле дети в большинстве случаев бывают
предоставлены самим себе. Заняться их воспитанием нет времени. Они растут,
как могут, смотря по своей природе и под вредным влиянием среды, большей
частью низменной и ограниченной. Самопроизвольно и без чьего-либо
принуждения, я подражал и принимал участие в домашних мелочах. С
десятилетнего возраста у меня не было другого понятия о жизни, как о
воровстве, и я был уверен, - о, вполне бессознательно, уверяю вас! - что
"выставление людей" составляет единственное основание всех социальных
отношений.
Колледж определил странное и извилистое направление, которое я должен был
дать своему существованию, потому что именно там я узнал того, кто позже
должен был сделаться моим другом, знаменитым министром, Эжена Мортена.
Сын виноторговца, приготовляемый к политической деятельности, как я к
торговле своим отцом, который был главным избирательным агентом в округе,
вице-президентом комитета гамбеттистов, освоителем различных лиг, групп
сопротивления и профессиональ |