теленную кровать. Потом, отдышавшись,
перевернулся на спину, чувствуя, как отходит, отпускает тело
судорога напряжения, расслабляются мускулы, исчезает дрожь.
Ночь выдалась тяжелой. Волки, совсем обнаглев, лезли
сворой прямо на заграждения; их косили из пулеметов, а они
все лезли и лезли по телам друг друга, а потом все-таки не
выдержали, отхлынули, убрались, поджав хвосты и огрызаясь,
в дюны и более не показывались.
- Есть будешь?- спросила Лия.
- Буду.
Она принесла ему четыре ломтика копченой рыбы в алюми-
ниевой миске и кружку подслащенной воды. Не вставая он стал
жадно есть.
- Ты пойдешь на Утренний Ритуал?
- Нет,- он доел рыбу и поставил миску на пол.- Не пойду.
- Вожак-Волкодав будет недоволен.
- Плевать,- он снова с безразличием смотрел в потолок.
Лия подошла к кровати, остановилась, глядя на Флокена
сверху вниз.
- Ты уже третий раз на этой неделе пропускаешь Ритуал.
Ты хоть понимаешь, что о тебе могут подумать?
- Помолчи,- сказал Флокен.- Я устал, очень устал.
- А я не устала?!- закричала вдруг Лия.- Я, думаешь,
не устала?! Думаешь, приятно мне слушать, что говорят о те-
бе люди? Думаешь, мне нравится краснеть за тебя перед Вожа-
ком? Думаешь...- она кричала все громче, с каждым словом
распаляя себя больше и больше, сыпля ругательствами и брыз-
гая на Флокена слюной.
Он не слушал слов; он смотрел на свою жену и удивлялся,
недоумевал, что же такое он нашел в ней в свое время. Ведь
ничего, совсем ничего не осталось от той девушки, пусть и не
красивой, но достаточно симпатичной, милой, доброй. Теперь
перед ним была старуха с бесцветной кожей, обтягивающей че-
реп, ввалившимися щеками и растрепанной грязной копной волос.
Она замолчала, и он вздрогнул от наступившей вдруг тишины.
- Дура ты,- сказал он, поворачиваясь лицом к стенке.-
Всегда была дурой.
- А ты... ты... вонючая свинья,- сказала она неожидан-
но ровным голосом и вышла, хлопнув дверью.
|