подозревает, что точная ко-
пия этих материалов лежит в моем сейфе, а вы твердо рассчитываете, что
ни один мускул на моем лице не дрогнет. Мы великодушно разрешим нашим
сотрудникам наконец-то умилиться.
Это был понедельник, девятнадцатое февраля 1992 года, хмурый месяц,
среднее число солнечных дней которого оказалось значительно меньше сред-
него числа за последние пятьдесят лет. Но когда мы утвердили дату начала
опыта - четвертое марта и вы закрыли совещание, молча пожав мне, в отс-
тупление от своих правил, руку, секунд примерно десять в вашем кабинете
светило солнце. Рукопожатие, улыбка, "выше голову", выдержка и благора-
зумие прежде всего - да, в эту минуту, как и всегда, я все понимала. Да-
же то, что нерентабельно было бы создавать вначале препарат, превращаю-
щий мужчин в женщин; для столь нелепого опыта не нашлось бы подопытного
лица...
Минуту, на которую вы задержали меня после совещания, вы продлили
еще на тридцать секунд, чтобы сказать мне - я, разумеется, это знала, -
что редкого минус года199 тоже вполне надежное средство и, как только я
пожелаю, поможет мне еще до окончания условленного трехмесячного срока
вновь стать женщиной. И ничего более - ни знака, ни взгляда, ни легкого
движения век. Вашему непроницаемому выражению лица я противопоставила
свою решимость, как у нас издавна повелось.
Моему другу, доктору Рюдигеру, которого вы цените как ученого, хотя
и считаете человеком безвольным, пришла в голову спасительная идея: ког-
да я вышла из вашей комнаты, он смерил меня наглым мужским взглядом,
присвистнул и заметил: - Жаль-жаль, красотка!
Удачно сказано. Только это и можно было сейчас сказать, но впечатле-
ние от его слов держалось всего один миг.
Две недели, которые нам остались, мы заполняли всяческими пустяками,
дурачились и куролесили, что вы, кажется, принимали за веселье. (В эти
дни каждый проявил себя, как мог: Рюдигер пользовался случаем поцеловать
мне руку, зав |