ническом их
характере и о якобы имеющем место поклонении и заискивании перед
темными силами. Такой абсурдный вывод может свидетельствовать
только о полном незнании автором смыслового содержания буддийской
символики.
На самом деле, под "гневными божествами" понимаются так
называемые манифестации нашего собственного сознания. Вот пример
из биографии Падмасамбхавы, на которого, кстати, диакон ссылается
как на повелителя демонов, которого якобы "приручили" те же
демоны.
"В его символической биографии ... говорится, что Падмасамбхава
под маской свирепого божества разрушил царство и убил его
обитателей, которые были врагами Дхармы, и взял всех их женщин
себе, чтобы очистить их и сделать матерями религиозно настроенных
детей. Очевидно, это нельзя понимать в том смысле, что
Падмасамбхава убил население всей страны и нарушил все нормы
половой морали. (...) Это одна из характеристик сандхьябхаша, как
и многих других древних текстов, представляет опыт медитации
(подобно борьбе Будды с Марой и его воинством демонов) в форме
внешних событий. Замечание, что Падмасамбхава принял образ
гневного божества, показывает, что борьба с силами зла шла внутри
него самого и что "познание" женских принципов в процессе
внутренней интеграции состоит в объединении двух сторон его
натуры: мужского принципа активности и динамичности и женского
принципа мудрости (...)
Утверждение, что тантрийские буддисты пошли на кровосмешение и
безнравственные поступки, так же нелепо, как и обвинение
тхеравадинов* в совершении отце- и матере-убийства и других
подобных ужасных преступлениях. Если мы возьмем на себя труд
исследовать еще живую традицию тантр в их подлинной,
несфальсифицированной форме, как они существуют доныне в тысячах
монастырей и скитов Тибета [до оккупации Тибета Китаем --
прим.ред.], где нормы чувственного контроля и чистоты
поддерживаются весьма высоким образом, то мы поймем, насколько
ошибаются те, кто пытается ввести Тантру в область чувственного."
[ |