Божиих, ха-ха. На Трясуна вы можете полагаться во всем. Я хоть
и не имею счастия вкушать доверенность нашего Хозяина, - ибо,
поверьте мне, раз он не только оставил вас при своей особе, но
и беседовал с вами на латыни, значит существует некая Цель, о
да, и возможно, великая, - я, повторяю, хоть и не имею счастия
входить, подобно вам, в число избранных, однако ж и я, даже я,
на чтонибудь да полезен. Винтик, дорогие мои, маленький винтик
могучего механизма. Да, и бедный старый доктор Мак-Турк не
считается здесь чем-то никчемным. Теперь он ваш друг.
Положитесь на него. Нет ничего, абсолютно ничего, о чем вы не
могли бы его попросить.
Пока они слушали эту речь, Никки чувствовал, как в нем
просыпается бес злоехидства.
- Ничего?
- Ничего.
- Тогда скажите мне, чему равен корень квадратный из сорока
девяти миллионов сорока двух тысяч девяти?
Доктор Мак-Турк, не сморгнув, мгновенно ответил:
- Семи тысячам трем.
Свернувшись на больничной койке с измасленной дворняжкой,
пригревшейся у нее на груди, Джуди сказала:
- По-моему, он замечательный человек.
Спрашивать "кто?" было бессмысленно.
- Почему это, интересно?
- Ну как же, Никки, ведь он такой добрый. Его ужасно
заинтересовало все, о чем я ему рассказывала. Он сказал, что
был когда-то знаком с папиным прадедушкой. Представляешь, какой
он старый? Это после того, как я рассказала, кто мы такие и как
мы приплыли сюда на яхте дяди Пьерпойнта только ради того,
чтобы потом похвастаться, что мы здесь побывали, и...
- О чем это ты, Джу?
- О Хозяине, конечно. Как любезно он себя вел! А потом я
рассказала ему, что у нас отняли Шутьку, и как она, бедненькая,
скучает, и он отправил за ней Китайца и сказал, что у него тоже
был скай-терьер, подарок королевы Виктории, его звали Рэбби и
он...
- Послушай, Джуди, да вы же ни слова не сказали друг другу!
- Ой, Ник, ну что за глупости. Мы с ним п |