нием приличному музею, впрочем, он заметил и
несколько новых. По состоянию книжек и карт можно было сразу понять, что ими
постоянно пользуются - карты были испещрены карандашными пометками, а книги,
даже наиболее древние и ветхие, валялись как попало и были испещрены
чернильными пометками.
Очень старый человек стоял между двух высоких книжных стопок. Дойль сразу
же узнал его и поразился: на него смотрело то же лицо, что он видел все эти
годы на сотнях фотографий в газетах и журналах - Уильям Кокран Дерроу. Думая
об этой встрече, Дойль был готов увидеть больного и, конечно, дряхлого
старика, но все подобные мысли мгновенно исчезли под пронзительным и
насмешливо-холодным взглядом этого человека.
Хотя волосы и поредели, а щеки ввалились, Дойлю было нетрудно поверить,
что перед ним тот самый человек, который стал первооткрывателем многих
областей научных исследований. Дойлю было трудно припомнить даже названия
этих областей. Безусловно, это был тот самый человек, который прошел путь от
листопрокатного заводика в маленьком городке до создания .финансовой
империи, по сравнению с финансовой мощью которой Дж. Пьерпонт Морган был не
более чем преуспевающим бизнесменом.
- Вы - Дойль, я надеюсь? - спросил он совсем не изменившимся голосом.
- Да, сэр.
- Хорошо, - сказал Дерроу, зевая и потягиваясь, - извините, время
позднее. Садитесь, если найдете куда. Бренди?
- Звучит заманчиво.
Дойль уселся на пол около небольшой стопки книг. Дерроу тут же поставил
на эту стопку два бумажных стаканчика и бутылку грушевидной формы. Дерроу
сел, скрестив ноги, по другую сторону стопки книг, и Дойль сделал вид, что
не заметил невольного болезненного стона, с которым тот уселся на пол.
Каждое утро зарядка, подтягивания и приседания, поклялся себе Дойль.
- Полагаю, вы размышляли о том, какого рода работа вам предстоит, -
сказал Дерроу, разливая коньяк, - и я бы очень хотел, |