*
Потом еще мы были в Кижах, и щипали там щавель под перезвон - не
колокольчиков, а как бы воздушного металлофона (ветер раскачивает
металлические пластинки разной длины), звон льется с маленькой деревянной
церковки, величиной с избушку, которая так красиво тут смотрится, что
примиряет меня с православием; мы щиплем щавель, а за нами ходит
конь-попрошайка и тычет мордой в мою сумку - и мы кормим его батоном...
*
В дверь звонят, но никого нет дома, никто не отвечает, сонное
царство.
И начинается:
"Честь и хвала тебе, подруга!
А мне - не честь и не хвала!" -
так пел, вздуваясь к небу, шарик звонкий. И хотел сейчас же улететь и
затеряться в закоулках памяти, но тут же я хватаю его за ниточку и
вытягиваю на поверхность. "Сейчас я задавил в себе стихотворенье, я загубил
его!" - таков его ответ на взгляд мой строгий. Ну что ж! Урок для тех, кто
не поет, но петь обязан по природе. А я неволить Вас не стану, мой
сударь-шарик! Прыгай же, куда хотел!
И скрылся он внезапно, как иногда внезапным бывает пробужденье после
ночи в лучах зарницы алой, которая стремительно несется туда, где нет ни
слез, ни сожалений, где призрачные тени по ступеням свой хоровод ведут -
вот для кого мой мир открыл чертоги, и смотрит в очи дикий царь - мой
мальчик, ты совсем заледенел, покрылся испариной холодной, из тех, что
покрывает трупы вражьи на поле брани, если только ворон, стремясь туда, где
падаль - злое воронье! - еще не погребло следов сраженья под крыльями
своими цвета мрака. Но близок шумно-острый час расплаты, и пик его еще не
наступил, пока седые брови Время морщит, чьи стрелки на часах глядят усами,
усталое усатое страшило! Ты победило нас, ты победило всех, опомнись, для
чего? Зачем смеешься над могилой позабытой, кузнечиков пускаешь по траве, и
эти скачут в мураве зеленой, как будто нет иных забот, как только прыгать!
А |