онш. Главным образом
заинтересовал меня факт, что мужской пол и женский по-разному на местности
ориентируются. Если мужчины сильно в навигации понаторели, чтобы там
направление верно держать или маршрут из пункта А в пункт Б проложить
правильно, то женщины, напротив, в навигациях ни бельмес, зато приметы
хорошо замечают, где что лежит помнят, и если вдруг не на месте окажется,
тревогу бьют не в пример мужикам. Тем так даже и невдомек, где чему место,
там ли, где раки зимуют, или, куда они, наоборот, свистнуть уползают. Не
разведав броду и не попробовавши наперед, б-р-р-р, холодна ли, так и лезут
они в студеную, и несет их нелегкая на свирепых своих конях в обгон
горизонтов видимых; и что там за берега волнистые, как на ветру ленты,
проносятся, свои ли, чужие, не разобрать. Куда стремнина уволочет, да
горбунья волна выволочит, там тому и дом, печь топленная, в печи щи, в щах
капуста, под ногой половица, а над головой крыша. Иных, кто в сорочках не
рожден да не бережен повитухами, сором плавежным на прибрежные валуны
бросит, и пускай их будут, как умеют; кто покрепче да посноровистей сам на
галечку выползет, ну а там, глядишь, и песочка достигнет, остальные же,
бедолажные, по каменьям осклизлым затылками С. О. С. азбукой морзе выстучат
и, отдавши под козырек, заскучают неживыми глазами и улягутся на дно
оловянными солдатами стойкими, мозги из затылков в безразличную стихию
отпустив щелкоперам-малькам на поклевку.
Барышни, те, напротив, течению мутному довериться не спешат, себя
блюдут да жеманятся, кавалерам вслед смотрят и мысли сладкие вдогон шлют,
перемежая их вздохами, как ромашек их гадальных лепестки, легкими. По
сторонам, тем не менее, глазами зоркими примечают, подбоченевшись своих
маменек на манер, чтобы всяк сверчок свой шесток знал, сорняки чтобы за
калиткой росли, а цветы на клумбах.
Но важнее всего, чт |