ой зеленоватой с прожилками бирюзы, сапфиров и серебряных браслетов.
- Закопай яму, - сказал проводник, - не оставляй на теле пустыни от-
метин.
- Чье это? - спросил Ганс.
- Наше! - отвечал Бу Фатиля.
- Ты знал о кладе?
- Я увидел его сквозь песок. Полагаю, кто-то из эль-аггадских молод-
цов припрятал ларец давным-давно и не смог за ним вернуться.
- Как мы это разделим? - спросил Бу Фатиля. - Раз ты указал, твоя до-
ля должна быть большей, как ты думаешь?
- Разделим поровну на троих, - сказал проводник.
- Нет! - вскричал Ганс. - Мне чужого богатства не надо! К тому же,
может быть, припрятавший клад был вором или разбойником.
- В Эль-Аггаде все воры, кроме младенцев, - сказал проводник. - Возь-
ми хоть один драгоценный камень на память, чужеземец.
Ганс выбрал нитку жемчуга для Анхен.
- Недаром росли у нее в палисаднике маргаритки, - сказал Леснин.
- При чем тут маргаритки? - спросила я.
- Маргаритас анте поркас, что означает "Метать бисер перед свиньями".
В оригинале-то не бисер, а жемчуг, "маргаритас".
- После двух стоянок, - а на последней проводник пел Гансу бедуинские
песни с одинаковым рефреном - плачем по покинутым стоянкам, по следу
шатра и праху костра, - они дошли до Пальмиры, чьи золотистые стены и
желтые капители колонн, подобные кронам пальм, поднимались из желтого
песка.
- Вот цель твоего путешествия, сина, - сказал Гансу проводник. - Про-
щай.
- А разве вы не войдете в город?
- Нет, - отвечал проводник, - мы обойдем город стороной и пойдем
дальше. Так, Бу Фатиля?
- Все так, - отвечал тот, ухмыляясь.
Через несколько дней в Пальмиру пришел караван, и один из купцов по-
ведал Гансу, что какой-то человек зарезал в пустыне проводника, ограбил
его и скрылся, даже не схоронив убитого, должно быть, спешил; а у убито-
го в ладони зажат был лал, так, верно, было что грабить. И на этом все,
а про Пальмиру речь пойдет дальше.
- Ты, должно быть, и с |