идывал снег. Папа следил за моими ногами.
Черт. Не тут. Он показал. Ты, Ханс, про все лучше всех знаешь, сказал
он, наблюдая за мной. Узнал какую ерунду - сразу другим говоришь. И тог-
да другие знают. И могут сделать то, что надо сделать, а тебе делать не
придется... Не тут, черт, не тут. Так ведь, Ханс? А сам в сторонку? Ты
глубже рой. Как я раньше не догадался? Сказал другому - и с плеч долой.
Захребетник ты, вот кто. Мелко роешь, я говорю.
Не мое дело постромки чинить.
Эй, руками работай, руками. Не запачкаешь. И с навозом ты так всегда.
Почему это не твое дело? Некогда, что ли? - все с овцами любовь крутишь?
Там поищи. Там она должна. Да не там, не там.
Я постромки никогда не чинил.
Там и чинить было нечего, с тех пор как ты здесь. Йорге, кончай пис-
толет свой дурацкий на пипиську нанизывать, двумя руками работай.
Я замерз, па.
Я тоже. Поэтому и надо бутылку найти.
Если найду, дашь выпить?
Давно ли ты взрослым стал - не вчера ли?
Я уже пробовал, па.
Ха. Чего же? Ты слыхал, Ханс? Пробовал он. Заместо лекарства, как
мать говорит? Это - спиртное, спиртное, Йорген Сегрен... Ха. Пробовал,
говорит. Пробовал.
Па.
Пробовал он. Пробовал он. Пробовал он.
Па. Я замерз, па.
Может быть. Да слушай, черт, что ты мечешься, как курица дурацкая?
Все равно нам крышка, сказал Ханс.
Крышка - если бутылку не отыщем.
Тебе, может, и крышка. Тебе одному бутылка нужна. Нам с Йорге она не
нужна, а старику горе, а? Пропала в снегу.
Перчатки у меня намокли. В рукава набился снег. И в башмаки уже заби-
рался. Я остановился, чтобы выковырять, куда доставал, пальцем.
Может, мамин кофе еще не весь остыл.
Ишь ты. Да. Может. Только это мой кофе, парень. Я еще не пил. И даже
не завтракал. Ну, чего встал? Давай. Йорге. Холодно же, черт.
Это я лучше твоего знаю. Ты там сидишь сухой, угрелся и командуешь; а
я делаю, и снег ко мне набирается.
Ишь ты. Да. Это верно.
Папа откинулс |