ется, силой,
при температуре плюс восемь, с головой; он вынырнул словно крик и
словно дикий зверь вырвался из рук санитаров и прочего люда, и хоть все они
были опытными пловцами, это ничего не дало против слепой звериной ярости; он
пустился наутек -- наутек -- прямо в воду, совершенно голый, и взревел от
этой смертной пытки, взревел от стыда и страха. Гулявшие по пляжу оцепенели
от неожиданности, а зверь все бежал и бежал, и женщины еще издалека
впивались в него взглядом, ведь им хочется, ох как хочется увидеть бегущего
зверя и -- что там скрывать -- рассмотреть его наготу, именно ее,
беспорядочную наготу, наобум несущуюся в море, по-своему даже
привлекательную в этот пасмурный день, исполненную той красоты, что насквозь
прошибает и годы примерного воспитания, и чопорные пансионы, и ханжескую
стыдливость и попадает туда, куда должна попасть, молниеносно взбираясь по
напряженным жилкам застенчивых женщин, которые в тайниках своих пышных
белоснежных юбок --
женщины. Море будто ждало их всегда. Если верить докторам, оно
пребывало так тысячелетиями, терпеливо совершенствуясь с единственной целью
-- стать чудодейственной мазью, облегчающей страдания их души и тела.
Распивая чаи и взвешивая слова, безукоризненные доктора с парадоксальной
любезностью твердили в безукоризненных гостиных безукоризненным мужьям и
отцам, что отвращение, шок и ужас, вызываемые морем, являлись в
действительности благотворным средством от бесплодия, недержания мочи,
нервного истощения, климакса, повышенной возбудимости, раздражительности,
бессонницы. Идеальный способ для врачевания ювенильных отклонений и
подготовки к нелегким женским обязанностям. Торжественный обряд посвящения
девиц в женщины. Так, позабыв на время барахтающегося в море психа из
Брикстона
(псих дул без остановки, улепетывал в открытое море, покуда вовсе не
скры |