, он не
спеша рассказывал о результатах неудачной поездки в Тулузу. Старуха
Навье уже продала свой севрский фарфор. Гуашь Руссо оказалась плохо
сработанной копией.
Грандель кивнул.
- Навье - двуличная ханжа! - Антиквар брезгливо скривился. - Мне не
следовало посылать тебя туда. - И, помолчав, продолжил: - Табор прислал
мне второе письмо. Он стоит на своем. Но мы загоним его в угол.
С непроницаемым лицом Пьязенна молча вытирал лезвие бритвы.
Грандель задумался, рассказать Пьязенне о портрете или нет. Наконец,
он решился.
- В тайнике лежит холст, взгляни на него.
Возвратившись в комнату, Пьязенна развернул полотно. Его лицо
несколько оживилось, но вскоре оно опять стало непроницаемым.
- Эрера Буайо.
- А ниже шеи?
- Малышка из Шартра, которая утопилась в Сене? Это картина Табора?
- Да, хотелось бы только знать, от кого он узнал обо всем?
- Вероятно, от кого-нибудь, кто... часто бывает в пансионе. -Пьязенна
отвернулся, избегая взгляда Гранделя. - Теперь он требует больше? - Нет,
ста тысяч ему достаточно, - Грандель весело рассмеялся. - Мы сунем ему
эти сто тысяч прямо в протянутые ручки, из простого человеколюбия.
Человеколюбие! Он может рассчитывать на него так же, как если бы сунул
свою грязную лапу в клетку с голодным тигром. Цап, и нет лапки, цап, и
вонючая душонка вон. Это - спившийся идиот, возомнивший себя гением!
Скоро он найдет признание... в могиле на каком-нибудь сельском кладбище
около Парижа. Сделать это будет легче, чем раздавить клопа.
- Но вначале этого клопа надо найти. Если он заползет в щель,
безучастно заметил Пьязенна, - его и кувалдой не убьешь.
Грандель ухмыльнулся.
- Прекрасно сказано. Значит, нам нужно его вспугнуть.
- Ну, а вдруг кто-то окажется проворнее парней Де Брюна?
- Этого они никогда не допустят. Ты, помнится, говорил, что у этой...
Леоры, подружки нашего гения, мать живет где-то в Семнадцатом округе?
- Да. |