,-- сказала
она, а я схожу наверх и проверю, в каком состоянии комната. Мы
два месяца подряд продавали оттуда вещи, и, возможно, там
беспорядок.
-- Она была свободна два месяца? -- переспросил Квиллерен,
посчитав в уме, что с октября.-- А кто был вашим последним
жильцом?
Миссис Кобб ответила извиняющимся тоном:
-- Там жил Энди Гланц. Вам ведь все равно, правда?
Некоторые бывают слишком щепетильны.
Она поспешила наверх, а Квиллерен прошелся по коридору,
хотя и несколько запущенному, но изысканно широкому,
украшенному резьбой по дереву и изящными газовыми рожками,
приспособленными для электрического освещения. Комнаты по
сторонам были полны всякой всячины на разных стадиях
разложения. В одном из помещений журналист увидел убранство
старых домов: колонны, камины, выцветшие мраморные плиты,
грязные витражи, железные ворота и обломки лестничных перил.
Среди всего этого толпились покупатели, пришедшие с аукциона,
оценивающе прищуривались и напускали на себя безразличный вид.
Это были опытные охотники за древностями.
Затем Квиллерен очутился в комнате, заполненной старыми
колыбелями, медными кроватями, чемоданами, бидонами, флюгерами,
утюгами, книгами и гравюрными портретами Авраама Линкольна.
Кроме того, там была лампа, сделанная из какого-то примитивного
навигационного прибора, и бар красного дерева с латунной
стойкой, явно оставшийся от салуна начала века. За ней стоял
мужчина в красной рубашке -- небритый, но грубовато красивый.
Он враждебно наблюдал за Квиллереном.
Журналист решил не обращать на него внимания и взял с
одного из столов книгу. На потрескавшемся кожаном переплете
когда-то были вытиснены золотом буквы, стершиеся от времени. Он
было открыл том, чтобы найти титульный лист.
-- Не открывайте книгу,-- раздался сердитый возглас,--
если не собираетесь покупать.
Усы Квиллерена встопорщил |