ться магией - редко выживет даже
сильнейший боец-оборотень или вампир, гораздо более живучие, чем человек.
Света опять застонала, и медведь опустился на четыре лапы, подошел к ней.
Как самка
она его больше не интересовала. Пища... Иван не слышал, как хрустели косточки
заживо
пожираемой, все еще парализованной страхом девушки под зубами твари. Она была
вкусна,
напоенное ужасом мясо таяло во рту. Когда остались лишь самые крупные кости,
медведь
вылизал длинным языком траву, подбирая капли крови, и побрел прочь. Он был сыт,
пусть
второго человека едят муравьи.
Иван очнулся ночью, содрогнулся от холода. Попробовал встать и со стоном
повалился -
вывихнутая в щиколотке нога безобразно распухла. С трудом восстановив в памяти
произошедшее, он стал звать Свету, срывая голос, но ответа не дождался. Завывая
от отчаяния,
Иван перевалился через дерево и увидел в свете луны почти голый череп, клочки
платья, прядь
волос, рассыпавшиеся бусы... Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой. Так не
бывает!
- Что же это, что же это?! - Почти сходя с ума, Иван зачем-то стал
складывать поближе
все, что осталось от его любимой. - Как же это так, Светочка?
Постепенно разум возвращался к нему. Лучше поменьше трогать здесь, хотя уже
поздно...
Да и какая разница - страшное существо не было обычным преступником! Не было
человеком! И еще оно било Ивана чем-то кроме лап, било прямо в сердце... Вот
только что-то,
ранее лишь иногда едва ощущаемое Иваном во время самых сложных рейдов в горах,
на этот
раз во всю мощь пробудилось в его теле и разуме и словно рассеяло непонятную
силу оборотня.
Он выломал подходящую палку, оперся на нее, захромал почти наобум. В
кармане
изодранного, окровавленного кителя осталась горсть бусинок - он должен был взять
с собой
хоть что-то... Впереди, между елок, замелькали вдруг огни фонариков, послышались
голоса.
- Сюда! Сюда! - позвал Иван и повалился на мох, сотрясаемый рыданиями. -
Где ж вы
были?!
|